Содержание:
Русофобия на марше: в официальной Праге, извернувшись ужом, подписали новый закон, который делает практически невозможным получение гражданства Чехии для проживающих в стране выходцев именно из России. Параллельно уже не в Восточной, а в самой что ни на есть Западной, но тоже Европе, в Швейцарии, банки резко увеличили норму остатков по счетам для все той же категории клиентов — обладателей, естественно, российских паспортов.
Предлоги и причины, которые (если и когда) в публичном поле обозначены, — не более чем демагогия и словесная шелуха. К реальности это не имеет никакого отношения. Запад от страха не формулирует настоящие причины, по которым подобные дискриминационные решения принимаются.
Там делают вид, что не понимают значения слов «дискриминация» и «сегрегация». Потому что в «райском саду», как известно, явлений, этими словами обозначаемых, нет. Да и быть не может.
В России новый шаг чешских властей и швейцарских финансовых регуляторов не удивил никого — русофобия уже почти десять лет как важнейший мотив принятия практически любых решений на Западе в отношении нашей страны.
Ну а непосредственная мишень — весьма обеспеченные и обычно отрицательно относящиеся к своей собственной Родине россияне отреагировали сакраментальным «а нас-то за что?».
Русские своих (в том числе и таких тоже, да) не бросают, поэтому, забросив чепец за мельницу, попробуем внести ясность в этот вопрос. Тем более что рассказать и разъяснить есть что. Вначале немного истории, пусть и не столь давней.
Русофобия, тщательно подавляемая Западом на протяжении примерно двух десятилетий, если отсчитывать с момента обрушения Красного проекта (1991 год), вырвалась первыми сполохами, когда в 2007-м на Мюнхенской конференции по безопасности Владимир Путин изложил тезисы нашей доктрины безопасности и возможной будущей архитектуры международных отношений. Президент России призвал к укреплению диалога и доверия, поскольку лишь на такой основе возможна совместная работа. В ответ раздались обвинения в «имперскости», «агрессивной риторике», в желании «подорвать европейское единство», в том, что «имеется отрыжка прежнего «ялтинского подхода» к разговору о системе международных договоренностей». Через полтора года мы — от тех, кто сидел на тогдашней пленарке — получили масштабный поджог на южных рубежах России, в Южной Осетии.
Однако тогда русофобы лишь разминали мускулы и глобалисты их финансировали еще не слишком щедро.
Чтобы русофобия стала мейнстримом в международных отношениях, потребовались новые десятки миллиардов евро и долларов, как и время, чтобы раскочегарить пропагандистскую машину.
Прошло семь лет: Евромайдан в Киеве (устроенный за пять миллиардов долларов, как нам открыто сообщили из Америки) под лозунгом «кто не скачет, тот москаль», антирусская истерия, как и Крым, вернувшийся в родную гавань, чтобы просто спастись от вполне конкретной угрозы резни. Новый русофобский накат не заставил себя ждать.
Этот накат как бы толерантный и как бы политкорректный коллективный Запад и не думал купировать. А вслед за этим — сожжение заживо в Одессе тех, кто не был согласен в том числе с риторикой ненависти к русским.
Ну а дальше — Донбасс.
Но тогда те россияне, что намылили лыжи в Европу, желая там угнездиться и тушкой, и чучелом, решили, что за их позицию, тоже, кстати, абсолютно русофобскую, им выйдет помилование. Но оказалось, что индульгенции такого рода имеют весьма ограниченный срок годности. Как только в лояльности, чрезвычайно широковещательной, таких вот «хороших русских» нужда отпала, когда противостояние — между нами и Западом, как и западниками — обострилось до предела, так, что пространство для маневра исчезло, этих «хороших русских», как и их деньги, употребив по полной, выкинули из кандидатов в «настоящих европейцев».
Сейчас западникам реально нет времени разбираться в оттенках «хорошести» каких-то там славян, которых они считают по определению унтерменшами. Общая кровь, общее историческое происхождение, близость языков и культурное единство, несмотря на все крики, что ничего такого «не было, потому что быть не могло», на Западе автоматически понимаются как потенциальная нелояльность (иными словами — прямая угроза) его пока что мейнстримной либеральной повестке. Этот тезис не требует подтверждения социологических опросов, его справедливость глобалистские «решалы» ощущают кончиками своих хищнических щупальцев.
Собственно, СВО, на которую нас вынудили, угрожая жизням нескольких миллионов человек, как и существованию России как государству, еще и защищает — и косвенно, и прямо — славянское братство. В момент экзистенциальной опасности так не любящие нас западные славяне понимали и понимают, что гарантии их безопасности дает вовсе не членство в НАТО, а прямые договоренности с Россией. Кто сомневается в этом тезисе, может поинтересоваться этим у Братиславы или Белграда прямо сейчас.
То, что желавших записаться в «хорошие русские» внесли в списки «нарушителей конвенции» де-юре, как это уже было сделано с украинцами (пока, правда, де-факто), не удивляет. Удивляет другое — живя на обочине «райского сада» и сталкиваясь с необходимостью постоянно доказывать преданность и лояльность несуществующим лозунгам, эти люди так ничего и не поняли. И так ничему и не научились.
