Содержание:
Поговорили с Александром про современное кино и телевидение, обсудили слухи и скандалы с его участием, спросили про американское гражданство и 24-летнюю арфистку Софию, с которой Гордон обвенчался несколько лет назад.
Александр Гордон редко дает интервью, еще реже его можно встретить на каких-то светских мероприятиях в столице. А вот в «Доме кино» в Екатеринбурге, как оказалось, запросто. В этом году телеведущий вошел в жюри международного фестиваля дебютных фильмов Евразийского континента «Одна шестая», поэтому с утра до вечера поглощал премьеры молодых режиссеров. В получасовой перерыв — кофе, сигарета и разговор со «СтарХитом».
— Александр, рада возможности с вами пообщаться. Чем вам «Одна шестая» в Екатеринбурге показалась интересна? Не помню вас среди членов жюри других фестивалей в последние годы.
Евгений Григорьев (президент киносмотра — прим. ред.) виноват во всем. Если серьезно, то я приехал только потому, что это фестиваль дебютов. Хочется посмотреть, чем живут молодые. Хотелось точнее (усмехается). Я по себе помню… У меня, правда, дебют состоялся уже после 40. Но не забыть эти чувства… Чтобы тебя посмотрели, может быть, что-то сказали, помогли задать путь, направление. Поэтому — почему нет? Хотя работа оказалась тяжелее, чем я предполагал, потому что смотреть по четыре фильма в день реально трудно.
— Можно забыть, что было в первом, наверно?
Тут иногда даже лучше забыть. Да, что-то понравилось, точно не зря приехал. И удивительное единодушие у нас среди жюри: то есть мы обмениваемся мнениями после каждого просмотра и, как правило, процентов на 80, что редко бывает, эти мнения совпадают. Сейчас был на фильме, начало обнадеживало настолько, что я подумал: наконец-то реально что-то стоящее. А парень не выдержал сам себя и не сделал финала. И все оказалось бессмысленным.
— Для того, чтобы получить «Оскар», нужно, чтобы в фильме были представители всех рас, меньшинства и тому подобное. Что нужно для успешного дебюта в России, чтобы тебя заметили?
Да всего одно условие достаточно выполнить. И странно, что многие дебютанты этого не понимают. Первое кино, это же, считай, и последнее кино. То есть, тот самый случай, когда тебе дают возможность высказаться по полной. И ты можешь все, что у тебя накопилось в жизни, предъявить. Будешь ты потом снимать полный метр, не будешь … Может, вообще в сериалы уйдешь, это же никому неизвестно. Я знал и знаю очень много хороших арт-хаусных режиссеров, которые побираются сериалами. Жить-то надо, все понятно.
Поэтому дебют — это проверка. Как мой отец написал в предисловии к первому своему роману, что он и последний тоже. Ведь надо рассказать главное. А тут многие реально не понимают, зачем они снимают дебют, вот в чем проблема. Высказывания есть, но внятных мало. Таких, чтобы ясно было, человек хотел, мечтал, сделал, добился, прорвался, предъявил себя.
— Вы вообще наблюдаете за тем, что происходит в российском кино — за дебютантами, за темами?
Вынужден наблюдать, потому как иногда делаю программу на Первом канале («Закрытый показ» — прим. ред). Но там я себя не насилую так, как здесь. Там раз в месяц приезжают какие-нибудь четыре фильма, и я растягиваю их просмотр на неделю. А на «Одной шестой» пришлось интенсивно со всеми знакомиться — здесь же не только российские фильмы, еще и европейские, и турецкие, и даже Таиланд участвует. И поразительно знаете, что? Даже в отсутствие внятного драматургического материала, что часто здесь встречается у дебюта, при довольно эклектичной режиссуре, когда одна сцена как будто из одного фильма, другая — из другого, актерские составы почти везде очень хорошие. Прям даже жалко артистов становится, они иногда прям мирового уровня. Работают люди, а результат ускользает, потому что автор его не додумал.
— Все-таки главное — сюжет? Нет актеров, которые вытащат любой фильм?
Нет, смотрите. Есть как бы две парадигмы в кино. Одна, условно назовем, — российско-американская или даже советско-американская. То есть и нам, и американцам важно рассказать историю: с этого герой начинает, этим он заканчивает. Все лучшие советские фильмы, как и все лучшие американские — так или иначе роуд-муви, даже если человек никуда не едет и не движется. Это все то, что с ним происходит, за чем ты наблюдаешь. А европейское кино, французское, итальянское, любое, — кино про отношения, про кто кому кто. И все истории там внутренние. Ах, вот он не так посмотрел, сразу начинается рефлексия, почему он так посмотрел, и так далее. Но в обоих случаях что важно? Важно ясное высказывание. Если ты начал рассказывать историю, расскажи до конца. Если ты начал выяснять отношения, выясни их. Чего я сижу полтора часа, а то и два с половиной. Чтобы что?
— В жизни, как вы уже сказали, вы так много кино не смотрите. А как проводите время, когда у вас оно свободно? На премьеры в Москве не ходите, тусовку игнорируете.
Да по-разному. Во-первых, я не живу в Москве. Во-вторых, а зачем ходить на все эти показы. Если мне нужно посмотреть, оценить, ссылку пришли. Я уже давно перестал относиться к кино с тем трепетом, чтобы смотреть в кинотеатре, в большом зале, с долби звуком. Телевизора вполне хватает. Тем более, что никто же больше на пленку не снимает, а цифра и по телику чистая. Я из четырех картин, которые мне пришлось снимать, три все-таки снял на пленку. Вот такой я старой школы.
— Ну а тогда что, рыбалка, охота?
Это все в прошлом уже, ушло. Мальчишки растут, с ними интересно. Ну и дочка. А вообще я сейчас диктую книжку. Этакие наведенные воспоминания: по-моему, было так, а как оно было на самом деле — не знаю. Диктую, потому что компьютер я не освоил так, чтобы быстро печатать. А почерк у меня хуже, чем у любого врача с 30-летней практикой. То есть я реально не понимаю, что написал, когда проходит время. Нанял человека, не буду же я диктофону все это рассказывать. Человек потом обрабатывает записи, вопросы какие-то задает, если ему непонятно. Но это именно псевдомемуары, там 90% придумано, ну, как и в рассказе о любой жизни. Мы же знаем эту фразу: врет как очевидец. Так вот это про всех людей.
— Почему решили вообще книгу такую издать?
Не знаю, честно говоря. Много историй накопилось. Ну, и сейчас вот подрастут дети, начнут спрашивать. А что им отвечать? Книжку сунул — на, читай.
— Периодически фиксирую вас на фотографиях у бывшей жены Нозы. Часто видитесь с сыновьями?
Они в пятницу после школы ко мне приезжают, в воскресенье вечером уезжают.
— А, вы такой воскресный папа.
Ну да, но регулярно воскресный. Пятнично-субботне-воскресный.
— Какими парни растут, может быть, уже какие-то таланты проглядывают?
Любые дети талантливые, мои не исключение, но у них же семь пятниц на неделе. Сегодня я это хочу, завтра другое… Но это правильно, это поиск. Федька пошел сейчас заниматься бальными танцами, уже какие-то призы и награды за выступления получает. Саня — футболист, но так, факультативный, есть и другие занятия. Оба в школу уже ходят, в разные школы причем.
— Решили их разделить, чтоб не шкодили?
Куда Федя ходит, там начальная школа посильнее. Может быть, потом к Сане перейдет, посмотрим.
— А дочка? (внебрачная дочь Гордона от журналистки Елены Пашковой — прим. ред)
Саша, слава богу, переехала из Краснодара, где она жила, в Москву. Теперь мы тоже видимся гораздо чаще. Но не так часто, как с ребятами, потому что у нее выходные иногда не совпадают. Ей 13, тоже учится.
— Вы строгий отец?
Нет.
— Скорее мамы воспитывают, а вы балуете?
Нельзя сказать, что и мамы воспитывают. Пока с ребятами в целом проблем немного. То, что они хулиганят, — это же не проблема. Это нормально. Проблема — это когда ребенок развивается не так. Федя и Саша — братья, там мордобой постоянный. Когда они в футбол играют, то как капитаны противоположных команд, обязательно друг против друга. Один сын болеет за ЦСКА, а второй — за «Спартак». И вот на днях мы ходили на матч, и я сидел между ними. Потому что матч был ЦСКА — «Спартак». Это надо видеть, как один идет на стадион в шапке ЦСКА, а другой в спартаковской. И все отцы, которые тоже с детьми, как правило, мне сочувствуют. Мол, как так получилось-то? А вот так вот.
— А старшая ваша дочь Анна по-прежнему живет в Америке?
Старшая да. С ней я общаюсь редко. Это связано еще и с ее позицией по СВО.
— Сильно не сошлись?
Она либеральная американка, а я закостенелый, как бы меня назвать-то, подчинник. Как мы можем с ней сойтись?
— У вас тоже есть американское гражданство, в связи с ситуацией и позицией вы не отказались от него?
Дело в том, что от американского гражданства почти невозможно отказаться. Очень трудно, скажем так. Начнем с того, что у них есть так называемый exit tax. То есть, если хочешь выйти, заплати. Вы не поверите сколько. Они оценивают все имущество, что у тебя есть: и банковские счета, и недвижимость, и автомобили, все. И требует 30% отдать им. При этом ты остаешься налоговым резидентом Соединенных Штатов на следующие 5 лет.
— Интересная система.
Система хорошая. Вход рубль, выход 10. Я начал этот процесс, а потом подумал: да ну его. Я же не собираюсь занимать никакую государственную должность, где нельзя совмещать двери. Поэтому мне по фигу.
— Давно там были в последний раз?
Очень давно. На свадьбе у дочери. Лет 12 назад.
— Наверное, у вас уже и внуки народились?
Нет. Это же Америка. Там не торопятся. Я не знаю, что у них в голове, но скорее пацаны мне тут внуков доставят, чем я от дочери дождусь.
— Вы столько лет ведете программу «Мужское и женское» на Первом канале, чем вас привлекает этот формат?
Тем же, чем и раньше, зарплатой. Больше ничем. Я никогда этого не скрывал. Есть единственное условие, которое изначально было поставлено каналу и редакторам: если нет какого-то выхлопа, если мы не можем чем-то помочь герою, то и рассказывать историю не надо. Как помочь? Кому-то деньгами, кому-то шумихой вокруг, кого-то в больницу пристроить, кого-то, наоборот, из больницы вытащить. И у нас, как правило, в конце сезона есть одна, а то и две программы «по следам»: что получилось, что не получилось. Это хоть как-то оправдывает зарплату, мне кажется. Другой вопрос, что это уже 12-й сезон… Если бы мне сказали в начале пути, что так будет, я бы не поверил точно совершенно. И не факт, что согласился бы.
— А вы по сценарию должны быть таким жестким человеком?
Драматургию в этих программах пишет жизнь. Самый главный вопрос у всех, кто смотрит: это правда реальные люди, реальные истории? Да, правда. Это реальные люди. Реальные истории. Тем страшнее. Но у меня работа-то в чем заключается? Мне мало рассказать вместе с персонажем его проблему. Мне нужно подать это эмоционально, чтобы зритель вовлекался. Если мы будем монотонно бубнить, никто не станет смотреть. Поэтому, конечно, приходится тратиться эмоционально, ну и актерски, разумеется, включаться иногда. Но у меня есть хорошее свойство организма. Я, как только записал выпуск, тут же его забываю. Все моментально уходит из памяти.
— А не случалось все-таки о чем-то жалеть? Вас не раз обвиняли в грубости, женоненавистничестве. Кого-то вы в студии до слез недавно довели, может быть, сами того не желая.
О чем тут жалеть? Как сказал мой отец в повести, а потом и в сценарии у меня: людей жалко, особенно всех. Либо так, либо никак… Я же говорю, я ничего не помню. Поэтому, честно говоря, у меня никаких сожалений нет. Это очень бы дорого мне стоило, если бы я еще помнил какие-то истории и сожалел о них.
— Вы вообще читаете о себе новости в Интернете?
Сам нет, но, если присылают знакомые, редакторы… Недавно мне прислали, что я помер наконец-то. Пришлось звонить в Америку, убеждать отчима, что это не так.
— В первую очередь отчиму набрали?
Ну он пожилой человек, он поверил. А прислала сестра. Спрашивает, у тебя все в порядке? Думаю, да. Долго жить буду, раз раньше времени помер.
— Вот из последнего, когда я вбивала «Александр Гордон» в поисковике, выпала новость, что в начале сентября отменили съемки «Закрытого показа». И в связи с этим авторы в заметке предположили, что проект закрыли или приостановили.
Во-первых, в начале сентября не планировалось никаких съемок, по крайней мере мне об этом ничего не известно. А во-вторых, поскольку у программы нет регулярного эфира, то и пишем мы спорадически. Когда появляются фильмы, записываем. Но вообще нет никаких прогнозов, когда это выйдет. Сетки нет. Поэтому никто программу не закрывал, но никто и не открывал. Ну да, существует такой проект: пишем мы его по поводу, а показываем по возможности.
— Значит, слухи?
Слухи, да.
— А много вообще слухов о вас ходит?
Да не такой уж я и интересный человек, чтобы обо мне слухи ходили. Я же не Нагиев.
— Но периодически что-то в прямом смысле всплывает, причем, обычно негативного характера.
И на здоровье.
— Не могу, пользуясь случаем, не спросить вас и про нынешнюю супругу. Три года назад вы обвенчались с молодой арфисткой по имени София. И после этого про ваш союз не было никаких вестей.
Ну и хорошо, что их нет. Зачем они нужны?
— Вы все еще вместе?
Не-не-не, это не обсуждается.
— Сейчас многие завели свои авторские шоу — ведущими стали и певицы, и блогеры, и Виктория Боня, и Наталья Подольская. Там они и про себя рассказывают, и слухи развеивают, и других расспрашивают.
Тоже на здоровье. Сейчас, подождите, еще про искусственный интеллект не говорили. Который заменит всех. И певичек, и Познеров, и Гордонов.
— Считаете?
Конечно. Нам куда деваться-то? Мы добровольно оружие сдаем.
— Вы сам им активно пользуетесь?
Я с ним беседую. Когда-то я придумал программу, а потом от нее отказался. И вот когда я ее придумал, это было что-то новенькое. А сейчас только ленивый о нем не говорит. Моя разработка называлась бы «Разговор с ИИдиотом». Он подросток же еще, этот искусственный интеллект. Он врет как подросток, он лукавит как подросток, он льстит как подросток. Он пока недоделанный парень. И я попросил его, вроде это дипсик был (китайская технология — прим. ред.), мол, а напиши-ка мне сценарий «Разговор с ИИдиотом». И он написал, очень хвалил меня, говорил, что только я с моим умом и проницательностью (ну вы понимаете) мог догадаться, как все в этой системе превратить в телевизионное шоу. В общем, мы с ним на связи, да.
— У вас раньше были передачи, где вы тоже интервьюировали людей. Не хотите вернуться к этому жанру, сделать свое шоу?
Что такое сейчас подкасты или стримы? Это моя программа «Хмурое утро» на радио, которая была 30 лет назад. Да нет, я плавал, знаю. Я сам придумал пять или шесть телевизионных форматов, которые до меня никто не делал. Ну и что? Телевидение — это же не то, что хочешь, это то, что востребовано. Я и с учеными делал эфиры первым, ну разве что после Капицы, на отечественном телевидении. Сейчас все, кому не лень, с учеными разговаривают обо всем подряд.
— Ну, телевидение сейчас теснят онлайн-площадки: Ютуб, Рутуб, ВК.
Никто не предлагает, я и не иду.
— А сами не хотите инициативу проявить?
Ну, я похож на энтузиаста в свои 61 год? Нет, конечно.
— Вы вообще смотрите какие-то видеоинтервью коллег?
Нет. А зачем? Что они могут мне рассказать?
— Масштаб персоны иногда может зацепить. Алла Пугачева вот недавно первое интервью после эмиграции дала.
Пугачева? Масштаб персоны? Главная мафиозница эстрады нашей? Да ну. Меня она вообще не волнует никак. Лет 35 уже не волнует.
